Ежедневно 09:00 - 22:00
г. Москва, ул Покровка 45 стр. 6

Антикварный салон "Покровка45"

Выкупаем предметы под заказ коллекционеров и инвесторов-дорого

Василий Григорьевич Перов

Одним из главных «передвижников» был Василий Григорьевич Перов (1834–1882). Незаконнорожденный сын барона Г. К. Криденера, он не имел права носить фамилию отца, и прозвище «Перов» получил от сельского дьячка за ловкость в обращении с гусиным перышком. С самого начала своего творческого пути, самим выбором фамилии (не немец «Криденер») Перов обнаружил стремление писать именно русскую живопись. В 28 лет, завоевав медаль Академии Художеств, он получает право ехать в Париж для продолжения своего образования, но чужой быт, чужая жизнь были ему неинтересны, даже раздражали. Перову решительно всё там не нравилось, и вскоре он попросил у Академии Художеств разрешения вернуться из Парижа домой досрочно. Зачем тратить время и силы на изучение чужого мира, чужого народа? – писал художник. Он доджен был писать картины современной русской жизни, хотел служить своему народу.

Сюжетно Перов чем-то напоминает малых голландцев – братьев Ван Остаде, Тенирса, Терборха. Но у тех бытовые сценки были погружены в пространство природы, или интерьера, или города – а от этого смотрелись мило и непритязательно. Перов берет другой масштаб: язык классицизма, ориентирующийся  на исторические мифы и грандиозные события, диктует писать человеческие фигуры значительно крупнее – поэтому люди подчиняют себе пространство, и в результате то, что у голландцев было милой бытовой сценкой, у Перова автоматически превращается в идею: послужить русскому народу, вскрывать его пороки, «бичевать недостатки и лицемерие» («Чаепитие в Мытищах», 1861 г.), «воспитывать жалось к слабым» («Тройка», 1866 г.).
 

Василий Григорьевич Перов

Василий Григорьевич Перов (1834–1882).
Холст, масло

По какой-то непонятной причине русские художники 19 века стремились заниматься не искусством, а чем-то бóльшим – само искусство считалось чем-то бóльшим, чем просто искусство. Соперничая с русской литературой, которая из беллетристики, по выражению Р. Ролана, стала «святой литературой», живопись тоже пыталась брать на себя великие задачи. Содержание, идеи, смыслы, к сожалению, преобладали над формой и стилем, которые волновали «передвижников» далеко не в первую очередь: главным было сказать что-то значительное! И часто они создавали работы, не очень сильные в художественном смысле. Однако, были тут и свои положительные стороны. Эта наша национальная особенность, впервые ярко проявившаяся у «передвижников», в более широкой исторической перспективе оказалась мощным стимулом для творчества: там, где у других народов опускались руки, потому что уже «всё сказано», у нас вновь и вновь возникало не очень эстетическое, не очень художественное стремление граждан Третьего Рима: нам хотелось «спасти человечество» – а это вновь и вновь давало силы творить.

В 1849–1850 гг. Гюстав Курбе пишет свою великую картину «Похороны в Орнане». Он берет тему смерти, но, как бы в противовес романтическому туману своего времени, рассматривает ее очень реалистично, наглядно: вот яма, вот могильщик, вот священник... И сразу видно, что в первую очередь художника волнуют здесь чисто живописные вопросы: ритмы похоронной процессии, белые чепцы, белые платки, белая линия на черном облачении священника, великолепно рифмующаяся с белыми рукавами... И непристойная дыра-могила, куда свесил ногу фанфарон-могильщик. Курбе наблюдает зрелище как бы со стороны, деловито прищурив глаз – как и положено мастеру. Ведь сосредоточившись на конкретных задачах, на колорите, пластике, ясно понимая задачи и возможности  своего искусства, художник всегда добивается гораздо бóльшего.

Увидев в Париже это грандиозное полотно, В. Г. Перов пишет в Москве как бы своеобразный ответ Гюставу Курбе – небольшой холст «Проводы покойника» (1865 г.). Русский художник не умеет относиться к натуре бесстрастно, Перов не хочет наблюдать мир со стороны – напротив, он всеми силами сопереживает и скорбит вместе с изображаемыми людьми. Сдержанная по колориту, картина Перова сразу отсылает к малым голландцам: зима, лошадка везет сани, в санях стоит закрытый гроб, который двое детишек обнимают своими тоненькими ручками. А рядом бежит собачка – чудесно найденное темное пятно на белом снегу, дышащее тайной Средневековья... Хорошо бы еще лошадь чуть приподнять, чтобы дуга интереснее заиграла – связалась с линией горизонта... И чуть развернуть гроб в санях... Курбе так и сделал бы. Но Перова в первую очередь волнует сама натура: пронзительный холод, сиротство, человеческое горе... А тут ему будут указывать: «Вы бы, Василий Григорьевич, гроб чуть-чуть повернули!» Ага.

Следуя свое внутренней исторической логике, русское искусство пыталось говорить об очень важных вещах, оно хотело подняться на такую немыслимую высоту, где разговор о языке, о форме окажется второстепенным... Но чтобы подняться на такую высоту, прежде всего надо нащупать пропорции, ритм, колорит, тон – всё должно совпасть, потому что какой бы благородной ни была миссия, самолет всё-таки должен взлететь.

Недавно купленные
Наши преимущества
  • 1Работаем более 10 лет
  • 1Безопасность и конфиденциальность
  • 1Оценка за 10 минут, бесплатно
  • 1Большие бюджеты на выкуп коллекций
  • 1Выкупаем по высоким ценам
Наши партнеры

Оставьте свой номер телефона и мы сами перезвоним Вам в рабочее время