Ежедневно 09:00 - 22:00
г. Москва, ул Покровка 45 стр. 6

Антикварный салон "Покровка45"

Выкупаем предметы под заказ коллекционеров и инвесторов-дорого

Алексей Константинович Саврасов

Алексей Константинович Саврасов (1830–1897) родился в купеческой семье. Пойдя наперекор родительской воле, он убежал из дому и поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Из уютных тихих купеческих домиков, из богобоязненного Замоскворечья, где все всегда жили по традиции, по указаниям отцов (там даже поговорка ходила: «лучше уж пьяница, чем модник!»), Саврасов переехал в другой мир: яркий, артистический, светский – на другой берег Москва-реки.
Замоскворечье – самая низкая часть Москвы, Балчуг, болото. Тут нет холмов, высоких построек – зато прямо над ним нависает громада Кремля, к которому со временем добавился огромный храм Христа Спасителя, отчего жители Замоскворечья всегда смотрят на жителей другого берега снизу вверх. И, наверное, так хочется выпрыгнуть из своей низинки, из «болота» в высокую, большую культуру, совершить там наверху что-то великое…
Училище живописи, ваяния и зодчества, с которым был связан расцвет московской живописи (почти все заметные художники тут или учились, или преподавали) – расположилось в самой высокой точке Москвы: на пересечении Мясницкой улицы, Чистопрудного и Сретенского бульваров. Есть версия, что строил его ослепительный Василий Иванович Баженов. От этого классического здания с ротондой и колоннами Москва опять бежит под горку: к Лубянке, к Красным воротам, к Чистым прудам, к Сретенке, к Трубной – вниз: там, в Печатниках, получил казенную квартиру и Саврасов, когда, окончив Училище, сам стал в нем преподавать.
Алексей Кондратьевич Саврасов успел в своей жизни много. Он был избран Академиком, его картины участвовали во всемирных выставках в Вене и Париже, но счастливой его судьбу не назовешь. Из всех его картин «в цель» попала только одна: написанный им в сорок лет гениальный пейзаж «Грачи прилетели» (1871 г.), который превратился в икону – его щемящая нежность стала эмоциональным камертоном московской живописи. Всё так понятно в этой картине: обычный русский пейзаж, ранняя весна, распутица, ожидание тепла после бесконечной зимы. Надо еще чуть-чуть потерпеть, но счастье уже машет в воздухе серенькими крылышками: грачи прилетели! По сути, это оказалось единственное великое произведение Саврасова. Дело было сделано, гениальная картина написана... А дальше началась проза жизни: личные беды, смерть детей, развал семьи… Саврасов преподавал в Училище, жил неподалеку, на казенной квартире в Печатниках, его терпели, жалели по-русски, берегли, но…
«Алексей Кондратьевич всё не приходил, - вспоминал Констнтин Коровин. - Вечером как-то солдат Плаксин, убиравший мастерскую, сказал мне:
– Да ведь он запил, запой у него случился. Человек ён голова, добрейший. Летом-то вот он писал здесь картины… Хороши!... Пьет, пьет, а закуска цела.
Плаксин встал передо мной, уперся в метлу и так серьезно продолжал:
– Пьешь ежели, так закуси, а ето что без закуски, оченно вредно».
Василий Георгиевич Перов как мог прикрывал своего друга, но он умер, и Саврасова из училища выгнали, забрали казенную квартиру, и дальше были почти двадцать беспробудных лет. Саврасов шатался по Москве, укрытый каким-то старым пледом, в черной блузе, шляпе с большими полями, грязной и рваной... Но воротник его грязной рубахи всегда был повязан, вызывающе алым бантом. «Ведь я всё же артист, – бормотал Саврасов, – пускай смотрят».
Однажды, когда Коровин заболел, пятидесятилетний Саврасов пришел его навестить: «Стояла зима, а на нем было летнее пальто и плед на плечах. Огромная фигура его и руки вылезали из короткого пальто. Он был грустен и подавлен. “У тебя есть гривенник?”– спросил он меня. “Есть”. – “Дай, я пойду за водкой”. Он принес бутылку водки, хлеб, соленые огурцы и, выпивая, говорил мне: “Костя, пей… Трудно… Ведь так мало кому нужен художник…”» (К. Коровин)
Свою жизнь автор гениальной картины «Грачи прилетели» закончил в лечебнице для нищих и бездомных. На похоронах Саврасова было всего два человека: Павел Михайлович Третьяков и солдат Плаксин.
 

Алексей Константинович Саврасов

Алексей Константинович Саврасов (1830–1897)
Холст, масло. 51,3 x 37,8

 
Жизнь Валентина Александровича Серова (1865–1911) пришлась на слом двух художественных эпох: он родился и вырос в пору, когда революцией в России еще не пахло, когда тон в живописи задавали добротные петербуржские академики и передвижники, но не успел он выучиться, как пошли электрические разряды и в воздухе запахло грозой.
Отец Серова, известный композитор, умер, когда Валентину было 6 лет. Мать сыном особо не занималась – у нее началась своя жизнь, и Валентин с детства рос среди чужих людей. То какая-то непонятная «коммуна по примеру Чернышевского», то дальние родственники, то просто хорошие знакомые… В возрасте 8-ми лет он «достался» И. Е. Репину, который ввел его в гостеприимный дом Мамонтовых в Абрамцеве – там подолгу жили-гостили художники, писатели, музыканты, не чувствуя ни малейшего стеснения и не испытывая никакой нужды ни в чем. Мамонтовы создали под Москвой рай для себя и своих друзей, жили дружно, одним домом, предаваясь веселью творчества. Молодой Серов нашел здесь свою семью, а жена Мамонтова, Елизавета Григорьевна, по сути, заменила ему родную мать.
Репин сразу определил у мальчика выдающийся художественный талант. Он занимался его воспитанием, образованием, ставил руку, так что уже в юном возрасте Валентин Серов рисовал, как Моцарт. «Девочка с персиками» (1887 г.) – эту картину Серов написал в 21 год, может, сам до конца не понимая значения сделанного – этот чудесный портрет Веры Мамонтовой стал гимном, высшей точкой счастливой и беззаботной абрамцевской жизни.
Мамонтов ввел Серова в круг московских коллекционеров, Репин порекомендовал его в качестве портретиста для государя Александра III – первый его портрет Серов писал по фотографии, дополненной одной мимолетной встречей на общем приеме, – но портрет понравился, и дело пошло. Серов был человек незнатный, без роду-племени, и из своего таланта, из своего мастерства он сделал себе доспехи, в которых прятался от всех этих блестящих, остроумных, ярких, светских персонажей. Плюс сумасшедшая работоспособность, добросовестность, о которой мало кто подозревал.
Очень быстро Серов стал знаменит. Он писал портреты царской семьи, знати, великих князей и княгинь… Завидная судьба для художника! Об этом мечтали Эль Греко, Веласкес, Гойя, и вот теперь он, Валентин Серов, стал живописцем при дворе великой империи, чего еще желать? Кто же думал, что дни этой империи сочтены...
...
Однако сам художетвенный воздух в России уже заметно менялся: запахло не то чтобы революцией – скорее запахло Французской революцией (чужие революции лучше пахнут). Появился импрессионизм, Ван Гог, Сезанн, Гоген... Серов с подозрением относился ко всем этим именам – они казались ему недостаточно мастеровитыми, добросовестными. Но воздух искусства менялся, а художник не может не чувствовать этого: что-то разлаживается в механизме творчества, и то, что еще вчера прекрасно получалось – сегодня почему-то уже не выходит, как ни бейся. Значит, надо искать новые пути, новые решения.
Вот только непонятно: новое – это хорошо или плохо? Особенно, если ты придворный художник. И лучше уж на всякий случай отодвинуть от себя этот вопрос: не мое дело, пусть решают потомки. (На чудесном портрете фон Дервиз, который Серов писал с 1888 по 1890 годы, стоит отметка «не окончен»).
 
Недавно купленные
Наши преимущества
  • 1Работаем более 10 лет
  • 1Безопасность и конфиденциальность
  • 1Оценка за 10 минут, бесплатно
  • 1Большие бюджеты на выкуп коллекций
  • 1Выкупаем по высоким ценам
Наши партнеры

Оставьте свой номер телефона и мы сами перезвоним Вам в рабочее время